Минутами Климу казалось, что он один в зале, больше никого нет, может быть, и этой
доброй ведьмы нет, а сквозь шумок за пределами зала, из прожитых веков, поистине чудесно долетает до него оживший голос героической древности.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая
ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все
добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Это от вас, сударыня, все происходит, это не от немки все происходит, вовсе не от
ведьмы, а чисто от вас, потому что
ведьма добрая женщина, потому что
ведьма не виновата ни в чем, а вы, сударыня вы моя, виноваты, — вот оно как!
Островник заговаривает зеленую дубраву: «Хожу я, раб (такой-то), вокруг острова (такого-то) по крутым оврагам, буеракам, смотрю я чрез все леса: дуб, березу, осину, липу, клен, ель, жимолость, орешину; по всем сучьям и ветвям, по всем листьям и цветам, а было в моей дуброве по живу, по
добру и по здорову, а в мою бы зелену дуброву не заходил ни зверь, ни гад, ни лих человек, ни
ведьма, ни леший, ни домовой, ни водяной, ни вихрь.
— Выживет.
Ведьмы живучи, — рассмеялся он недобро, — еще долго будет морочить народ и выклянчивать деньги!..
Добрый путь, княжна, кланяйся генералу, — и, кивнув мне еще раз головою, он пошел к себе под навес, а я поскакала к дому.
И каких только сказок не рассказывал Юрику
добрый старик! В них говорилось и о колдунах, и о
добрых волшебниках, о феях и карликах, оборотнях и
ведьмах. А Юрик все оставался недовольным, все ему не нравилось, все раздражало его!
Нашлись, однако же,
добрые люди, которые хотели предостеречь Федора Блискавку от женитьбы на Катрусе Ланцюговне; но молодой казак смеялся им в глаза, отнюдь не думая отстать от Катруси. Да как было и верить чужим наговорам? Милая девушка смотрела на него так невинно, так добросердечно, улыбалась ему так умильно, что хотя бы целый Киев собрался на площади у Льва и присягнул в том, что мать ее точно
ведьма, — и тогда бы Федор не поверил этому.
— Да ведь с вами не сговоришь, а вы кого хотите, всех
добрых людей спросите, и все
добрые люди вам одно скажут, что Керасиха
ведьма.
Надо было довести ее до того и до другого, и за это взялись несколько
добрых людей, давших себе слово: кто первый встретит старую Керасивну в темном месте, — ударить ее, — как надлежит настоящему православному христианину бить
ведьму, — один раз чем попало наотмашь и сказать ей...